Большинство людей воспользовались бы ядом, чтобы расправиться с врагом, но Теодот собирался придумать что-нибудь поумнее, что-то, что ни в коем случае не могло бы указывать на него. Нетрудно будет подружиться с гепардом – Птолемею это понравится. Теодот довольно улыбнулся – он начнет потихоньку подкармливать зверя сырым мясом. Гепард научится доверять ему, а он постепенно приучит зверя набрасываться на своих врагов.
Он едва мог сдержать радость, представляя себе, как в один прекрасный день гепард перегрызет первому министру горло!
Рамтату трудно было сосредоточиться на делах Египта, когда всеми его мыслями владела юная красавица, встретившаяся на его пути. Она была храброй и, боги свидетели, страшно упрямой, но также и волнующей, и непредсказуемой, как экзотические дикие кошки, которых она дрессировала. Он видел вспышку гнева в ее зеленых глазах и задумался, какой оттенок приобретут эти глаза, когда потемнеют от страсти. У нее было гибкое мускулистое тело, и его не оставляла в покое мысль: какая красота скрыта под ее одеждой? И все же пока она представляла для него угрозу; он все еще не решил, как с ней поступить. Эта девушка, пожалуй, может его выдать. Если она не рассказала сегодня царю все, что о нем знает, то только потому, что его присутствие в тронном зале застало ее врасплох.
Если же дать ей время подумать хорошенько, она вполне может отправиться прямо к Птолемею и выложить ему всю правду.
Даная никак не могла унять дрожь. В лице Рамтата она приобрела могущественного врага – такого, что, если посчитает ее опасной, без колебаний может лишить ее жизни. Она вспомнила его предостережение. Он уже видел в ней врага.
Что же ей делать?
Она бросилась вон из дворца, но в спешке свернула не туда и наткнулась на скрытый сад, где стражник преградил ей дорогу. Девушке пришлось вернуться назад и в конце концов удалось отыскать дверь, ведущую в наружный двор, где ее ожидал Урия.
– Царь остался доволен? – спросил он, подсаживая ее в паланкин, а затем устраиваясь рядом. Пустую повозку он уже отослал домой.
Данае потребовалось время, чтобы успокоиться.
– Кажется, царь был взволнован. Он был очень доволен.
– И все же тебя что-то беспокоит, – заметил Урия с обычной проницательностью. – Не хочешь поговорить об этом?
Она заколебалась, понимая, что носильщики паланкина смогут услышать каждое слово, которое она произнесет.
– Позже. Когда у меня будет время, чтобы все обдумать и привести в порядок свои мысли, я захочу спросить у тебя совета.
Он согласно кивнул.
– Ты встретила еще кого-то, кроме царя?
– Да. – Она понизила голос: – Римлянина.
Урия был озадачен. Он видел, что Даная более чем обеспокоена. Она страшно напугана чем-то или кем-то, и он ломал голову над тем, что же могло так ее испугать и расстроить.
Плотные облака заслоняли луну, и только огни факелов вдоль аллеи освещали высокие пилоны и толстые мраморные стены дворца. Рамтат, часто бывавший здесь в юности, хорошо изучил планировку дворца и знал множество тайных ходов и скрытых садов. Ловко избежав встречи с двумя часовыми, охранявшими дворцовую лестницу, он раздвинул вьющиеся по стене виноградные лозы, нашел потайную калитку и проник во внутренний двор.
Заслышав чье-нибудь приближение, Рамтат прижимался к стене, скрываясь в тени. Вскоре он добрался до внутреннего сада в комнатах Цезаря, и римские часовые молча приветствовали его, жестом приглашая войти. Им было приказано ждать его прихода.
Войдя в ярко освещенную комнату, Рамтат сразу же увидел сгорбленного человека, сидевшего, уронив голову на руки.
Проконсул Рима утомленно поднял голову и легким кивком приветствовал молодого египтянина, сражавшегося на его стороне во время последней кампании и в битвах завоевавшего славу, добавив почета и уважения своему и без того прославленному имени.
– Ты опоздал.
– Повсюду лазутчики, Цезарь. Мне дважды пришлось возвращаться и искать обходные пути, чтобы меня не заметили. Кроме того, я должен был пробиться к твоему арсеналу, чтобы заплатить людям из моего легиона и полностью рассчитаться с ними.
– Да, да, – раздраженно сказал Цезарь. – Все это надо было сделать. А что касается лазутчиков, то юный царь Птолемей действительно приставил своих лазутчиков шпионить за мной, но в то время как он следит за мной, мои лазутчики присматривают за ним.
– Ты болен? – с тревогой спросил Рамтат, заметив, как бледно лицо пожилого человека.
– У меня болит душа. Обезглавив Помпея, твои египтяне лишили жизни благороднейшего человека. Попади он ко мне в руки, его ждал бы лучший жребий. Ты, должно быть, слышал, что Помпеи был женат на моей дочери, пока она не умерла, давая жизнь их ребенку.
– Я знаю об этом. – Убийство Помпея ужаснуло и Рамтата. – Но ты должен знать, Цезарь, что люди, ответственные за смерть Помпея, вовсе не «мои египтяне», а напротив, представляющие тех разложившихся царедворцев, которые сгруппировались вокруг царя Птолемея.
Цезарь с силой опустил кулак на стол, за которым сидел.
– Эти люди рассчитывали угодить мне, но, обезглавив Помпея, они только подписали себе смертный приговор! Они в этом убедятся в ближайшие же дни.
На столе перед Цезарем лежали развернутые карты, и он принялся скручивать их в рулоны и убирать в сафьяновые футляры.
Глядя на Цезаря, Рамтат машинально взял одну из карт, свернул ее и сунул в футляр. Хотя предводителю римлян было уже за пятьдесят, он выглядел гораздо моложе. Многие годы сражений и походная жизнь, полная лишений, закалили его и наградили крепким мускулистым телом. Пусть он не мог похвастать красотой в обычном смысле слова – у него был большой нос и слишком густые брови, – но он обладал безусловным даром оратора, и стоило ему заговорить, словно некой магической силой умел воодушевить и привлечь к себе народ.
– Если царь Птолемей будет продолжать в том же духе, тебя ждет та же участь, что и Помпея, – предостерег Рамтат.
– По этой причине я и держу тебя при себе, сын Египта. Ты приносишь мне удачу, и теперь я надеюсь, что ты сумеешь склонить свой народ на мою сторону. Мне выпал жребий уладить эту распрю между Клеопатрой и Птолемеем. Рим заинтересован в том, чтобы они правили вместе.
Взглянув с насмешкой на человека, которым он восхищался больше чем кем бы то ни было, Рамтат убрал последнюю карту в футляр и положил к остальным.
– Царь Птолемей всего лишь щенок, его водит на поводке этот евнух Парфянис, а также Теодот, который изображает царского учителя, хотя я не заметил, чтобы он пытался вложить хоть крупицу знаний в голову этого мальчика. Гражданская война между братом и сестрой скорее всего закончится гибелью Клеопатры, и Египет сильно пострадает от этого.
